VI-37

[Fairy Tail One String Fest]

VI-37. ЭдоСимон/Эльза Найтуокер. В Эдорасе Симон жив и работает лекарем при дворце. Перевязывать раны, с грустью смотреть на все новые и новые ранения. "Почему ты себя совсем не бережешь?" А+

@темы: Симон, Выполнено, VI тур, Эдолас, Эрза Найтуокер

Comments

[Гость]

Сам себе автор, сам себе исполнитель, да. ЭдоДжерза вылезла сама собой, и автор не смог ее убрать
Внелимит, 1295 слов.

Первые лучи рассвета осторожно пробирались сквозь пелену тумана, и в их тусклом свете Эльза казалась неестественно бледной. Иррациональный страх, что она исчезнет после восхода солнца, растаяв в белом мареве, тонкими когтями скребся в сознание. Симон невольно тряхнул головой, пытаясь его отогнать, и принялся наматывать бинт.
Рана была неглубокой, но тянулась от запястья до самого локтя. Она пересекала еще одну, короче - с прошлого рейда. Симон вздохнул.
- Почему ты себя совсем не бережешь? - слова осторожно всколыхнули утреннюю тишину. Эльза не ответила - только смотрела куда-то в сторону устало и как-то безразлично. Симон вздохнул второй раз.
Раньше она не была такой. Недавно командир Второго магического полка напоминала вспышку пламени, резкий порыв ветра, дикий красный цветок со склонов крутых гор. Она была сильной, решительной, страстной, как никто преданной Эдорасу и короне.
Теперь от Эльзы осталась лишь бледная тень, и Симону было мучительно больно это видеть.
- Ты возвращаешься раненой почти с каждого боя, - бинт ровно лег, наматывая свой последний круг. - Раньше такого почти не бывало.
- Раньше у нас была магия, - равнодушно отозвалась Эльза, глядя в окно. В ее глазах не промелькнуло даже упоминания о былой искре. Симон печально опустил взгляд, у губ залегла горькая складка.
Неужели потеря магии и изгнание Фауста так ее подкосили? Разве этого было достаточно, чтобы она - живая, страстная, горящая - превратилась в безвольную, лишенную даже малейшего живого огонька тень?
- Ты закончил? Я пойду, - Эльза встала, так ни разу и не взглянув на него. Молча она подняла целой рукой плащ и, не сказав больше ни слова, вышла из палаты.


В комнате воняло кровью. Лицо Эльзы казалось бледнее стен, ткань вокруг раны на ноге намокла и стала почти черной, одинокие капли время от времени срывались с нее и падали на мрамор пола, расцветая на нем багровым цветом.
- Что ты с собой делаешь?! - слова тяжело продирались сквозь пересохшее горло, руки едва заметно дрожали. - Я же говорил тебе не лезть в бой, пока не заживет рука! Какого черта ты меня не послушала?!
Эльза не ответила. Она просто позволила солдату, который помогал ей идти, посадить себя на кушетку, и безвольно оперлась спиной о стену. Взгляд у нее был совсем тусклым.
Симон выругался сквозь зубы, наклоняясь, чтобы проверить жгут на ее ноге.
- Ты совсем с ума сошла! - в груди что-то разрывалось. - Бросаться раненой в самую гущу врагов! Да ты должна была еще две недели вообще не садиться на легиона!
Никакого ответа - только безразличие в карих глазах. Симон с силой сжал кулаки, разворачиваясь к столу.
- Ты что, погибнуть хочешь?! - пальцы вцепились в скальпель так, что побелели косточки. Мужчина обернулся и снова наклонился, срезая порванную, пропитанную кровью штанину, чтобы открыть рану взгляда.
Было горько, так горько, что он невольно закусил губу.
- Зачем ты так с собой? - он уже не надеялся, что Эльза что-то скажет. Но она ответила.
- Я просто делаю то, что должна, - слова прозвучали столь равнодушно и механически, словно она уже много раз повторяла их как ответ на подобные вопросы. Симон поднял голову, но не смог поймать погдял карих глаз.


Ее внес просто на руках смертельно бледный десятник с Другого полка. Пытался рассказать что-то, сбиваясь раз за разом - но Симон даже не стал его слушать.
Рубашка на животе у Эльзы была вся красная от крови.
Он одним резким движением руки прервал солдата, указывая назад на дверь. Обернулся к столу, склонился.
Эльза лежала, закрыв глаза. Дыхание у нее было коротким и прерывистым, на пересохших губах блестели капли крови. Симон потянулся пальцами пуговицам на рубашке.
Гнева, как в прошлый раз, не было, боли и отчаяния - тоже. Только в груди прочно засело какое-то спокойное понимание того, что если сейчас он ее не спасет - этого не сделает больше никто. И тогда прекрасный багряный цветок армии уже никогда не откроет глаза: ее поглотит сыра земля, навеки скрыв от всех, кому она была дорога.
Запястья коснулись холодные пальцы. Опустив взгляд, Симон почти с удивлением увидел, что Эльза открыла глаза. Она попыталась оттолкнуть его руки, но ее сил едва хватало на то, чтобы просто не терять сознание.
Ладонь сама потянулась вперед, осторожно гладя по бледной щеке.
- Все в порядке, - голос звучал тихо, ласково и как-то успокаивающе. - Эльза, это я, Симон. Ты в лазарете. Тебе больше ничего не угрожает.
Она открыла рот, словно пытаясь что-то сказать, но закашлялась. По подбородку потекла кровь, а в следующее мгновение голова безвольно свесилась на сторону: Эльза потеряла сознание.
Симон быстро расстегнул остальные пуговицы - рану нужно было осмотреть срочно, - отвел окровавленную ткань. И - замер, не в состоянии сказать ни слова. Дыхание перехватило, в голове что-то словно гудело, руки вдруг словно налились свинцом.
На шее, груди, ключицах Эльзы, такие яркие на бледной коже, виднелись округлые красные следы.


Медленно светало. Небо за окном окрашивалось в зеленовато-желтые тона, извещая о том, что солнце уже близко.
Симон сидел, опершись локтями на стол и закрыв лицо руками. За всю ночь он так и не сомкнул веки.
Сначала он не поверил своим глазам: слишком абсурдным было то, что они видели. Едва заставил себя сосредоточиться на том, чтобы остановить кровотечение и зашить рану. Но мысли все равно настойчиво лезли в голову, не давая ни минуты покоя.
Он не знал никого, кто мог бы заставить Эльзу сделать это силой. Недаром Фауст назначил ее командующим Второго магического полка: сильнее нее был только Пантерлили. К тому же, Эльзу в армии все любили и уважали, не нашлось бы ни одного солдата, который посмел бы такое сделать.
Однако следы на коже и потухший взгляд были слишком явными доказательствами. Неужели существовал человек, которому Найтуокер не смогла бы дать отпор?
Мысль прошила мозг внезапно и страшно. Во всем Эдорасе Эльза подчинялась только одному. Только перед одним она преклоняла колени, только один мог ей приказывать. И именно в его глазах Симон замечал в последнее время какой-то странный огонек, загорающийся от каждого взгляда на Найтуокер.
Если бы Симон увидел в этот момент нового короля, задушил бы. Он был уверен: если не силы в руках, то ярости и ненависти, которые затопили его в первое мгновение, точно хватило бы. Однако Его Величество не появились в лазарете: то ли дел оказалось слишком много, то ли было безразлично, выживет Эльза или нет.
Зато теперь все стало на свои места: и сутулящиеся плечи, и бессилие в карих глазах, и желание погибнуть в бою, и попытка помешать расстегнуть рубашку, не показать следов на коже.
- Сколько же это?.. - Симон прерывисто вздохнул, запустив руку в волосы. - Сколько это уже так продолжается?!
Ответа он не знал - как и не знал, что делать дальше. Он не мог, просто не мог оставить Эльзу в руках этого... этого...
Но он оставался всего лишь придворным врачом. У него не было власти защитить ее от того, кто правил всей страной. Хотелось забрать Эльзу с собой, вывезти из дворца куда-нибудь далеко, на самую границу, чтобы король не смог больше на нее даже посмотреть, не то что прикоснуться. Чтобы он больше никогда не мог присваивать ее по ночам, надругаться над ней, порочить ее душу своими грязными руками.
Симон всем сердцем жаждал этого - и знал, что не сможет сделать. Что если он попытается тайком вывезти Эльзу, его сразу же поймают. Открыто король ни за что не откажется от своей игрушки - а Эльза не сможет сказать ему «нет». Просто потому, что бесспорность приказов Его Величества составляла ее сущность. Фауст это ценил наравне с ее силой, его же сын этим воспользовался - низко, подло, гадко.
Симон бросил взгляд за спину, на кровать, на которой лежала Эльза. Сейчас ее лицо хоть и было бледным, но дышало покоем. Легкий ветерок, который залетал в открытое окно, угасал, не добравшись кровати, будто боялся потревожить ее сон. Казалось, сама природа Эдораса любила и уважала Эльзу - но почему-то даже кроха, даже самая малость этих чувств не была дарована Его Величеству.
Симон бессильно опустил голову и закрыл лицо руками. Он не знал, что ему делать, просто не знал.

[Гость]

Тьфу ты, сам себе заказчик
*быстрофикс

[Гиацинта]

Спасибо, автор, порыдала. Правда, спасибо Q______Q
Не з.

[Гость]

Гиацинта, вам спасибо)) Автору правда приятно, что его творчество вызывает столь сильные эмоции)

Не з.

Я в курсе, автор сам себе заказчи и исполнитель

[Гиацинта]

Гость, это просто замечательное исполнение)! Я хоть и совсем не люблю ЭдоЭльзу, но обожаю Симона, а вы смогли заставить меня полюбить их обоих сразу) И вообще Симон получился очень канонным, как мне кажется.

Я в курсе, автор сам себе заказчи и исполнитель

А я просто слепая курица, которая не увидела ваш оффтоп в самом начале .____. Видимо, СимоноЭльзу любим только мы с вами)

[Ishytori]

Гиацинта, а автор обожает обеих Эльз, причем не отождествляя их) И автор безумно рад, что нашел еще одного фаната Симона - а также что смог сделать так, чтобы вы полюбили обоих)) И за то, что Симон, по-вашему, вканонен,тоже спасибо)

Видимо, СимоноЭльзу любим только мы с вами)

Ну, еще как минимум Аргонский Пес есть

Автор решил открыться сошипперу, да)

[Гиацинта]

Ishytori, ну, трое шипперов - это уже неплохо)! Будем подавать и исполнять заявки друг друга, вестимо хд Вам спасибо за такое славный драбблик)

[Ishytori]

Гиацинта, вам спасибо, что прочли)))
Мне тут Аргонский Пес обещает на этой неделе продолжение в формате большого мини на этот пейринг к моему ангстодарковому фику на ЭдоДжерзу с намеками на ЭдоСимон/Найтуокер. Это реклама ее будущего фика, да

[Гиацинта]

Ishytori, такая реклама поощряется плюшками и прочей вкуснотой, спасибо